Мои родители
Мой отец, Федулов Николай Андрианович, родился в 1921 году в Тамбовской области. В юном возрасте был призван в армию, вскоре началась Великая Отечественная война. Папа окончил школу младших командиров, и так получилось, что всю войну он провел на границе с Японией и только лишь в конце Великой Отечественной несколько месяцев участвовал в боях с Квантунской армией Японии и заслужил боевые награды, в частности, медаль «За отвагу». Но об этом он не любил вспоминать.
После войны папа служил в Москве, там встретил маму – Волкову Тамару Михайловну. Она, уроженка Мценска, пережила все ужасы немецкой оккупации, в16 лет чудом спаслась от насильственного вывоза в Германию, а после освобождения Орловщины уехала в Москву, где жила ее старшая сестра Мария. Мама окончила библиотечный институт, работала в одной из библиотек Москвы. После замужества с папой они жили в подмосковном поселке Крюково (помните песню, где «умирает взвод»?).
У папы с мамой были три дочери. Я и Зоя родились в Москве, а младшая Наталья – в венгерском городе Секешфехервар, где служил отец. Потом папу перевели в Луганск, позже - в поселок Гвардейский под Днепропетровском, а через пару лет – в Германию, в город Лейпциг. Там прошли пять лет моей жизни.
Школа
Наша школа № 77 ГСВГ (Группа советских войск в Германии) находилась в центре города Лейпцига, в очень красивом районе, рядом была старинная то ли лютеранская, то ли католическая (я тогда не разбиралась в этом) церковь, где проходили обряды венчания, и мы, ученики, всегда старались поглазеть на это зрелище.
Это была обычная советская школа, за исключением того, что преподавание велось на очень высоком уровне. Вольнонаемные учителя при приеме на работу в школы ГСВГ проходили жесткий отбор. Разница между школой № 77 ГСВГ и обычной бакинской школой, где я оканчивала 10-й класс (уже после перевода отца в Баку), была огромной. В Германии, например, астрономию нам преподавал учитель физики, не помню уже его имени. И астрономия у нас была серьезным предметом наравне с другими: мы рисовали карту звездного неба, высчитывали расстояние от Земли до планет нашей Солнечной системы… Это было так интересно! А в Баку никаких уроков астрономии не было вообще. Просто в конце учебного года математичка посадила нас в пустом классе, дала каждому письменное задание и ушла. Мы достали учебники и благополучно списали все, что было нужно. А потом всем выставили оценки «четыре».
Примерно такая же ситуация в бакинской школе была и с физкультурой. Я поступила в 10-й класс этой школы в январе, а посетила всего лишь несколько уроков в апреле-мае – в школьном дворе, спортзала в школе, похоже, не было вообще. И это в одной из столичных республиканских школ, которая считалась одной из лучших в Баку! А в Германии нам физкультуру преподавали по-настоящему, спортзал был полностью оборудован, нас учили и спортивным играм, и гимнастике, и всему, что полагается.
В летнем лагере
То ли после восьмого, то ли после девятого класса, я уже точно не помню, нас с сестрой отправили в немецкий детский летний лагерь. Мы там отдыхали две недели. Лагерь располагался где-то в горах на юге ГДР, я помню очень красивую природу, хвойный лес, заросли лесной малины. За детьми присматривала молодая воспитательница Эрика, а мы с сестрой Зоей были предоставлены сами себе, гуляли и ходили где хотели. Конечно, общались с немецкими ребятами. У меня всегда в школе была пятерка по немецкому языку, а после двух недель практики я вообще говорила почти свободно.
Помню, девчонкам нравились мои длинные волосы. У немок всех возрастов тогда вообще было принято коротко стричься, и мои волосы ниже талии приводили их в восторг. «Как принцесса», - говорили они, расчесывая меня.
Дети часто пели разные песенки, и как-то попросили меня спеть русскую песню. Я спела «Ой, полным-полна коробочка». Вообще-то петь я не умею, нет ни голоса, ни слуха, но им понравилось. А когда я захотела спеть вместе с ребятами «Песню единого рабочего фронта» (ее исполнял Эрнст Буш, мы эту песню пели в школе на уроках немецкого языка, и она мне очень нравилась своей ритмичностью и напором), оказалось, что юные немцы такой песни вообще не знают. Мне потом объяснили, что, мол, немецкий народ часто обманывали, и поэтому теперь все немцы сторонятся политики.
Военный городок и дачи
Рядом с военным городком, где мы жили (между Лейпцигом и городком Таухой, что располагался в нескольких километрах, полчаса от Лейпцига на трамвае), находились немецкие дачи.
Порядок в поселке был образцовый. Дачки были небольшие, я думаю, сотки две-три, а то и меньше. Никакой картошки, капусты, морковки там никто не сажал. А были на этих участочках малюсенькие домики, беседки, качели, грядки клубники и зелени (особенно немцы любили шпинат) и масса цветов. Помню, перед 1 сентября мы ходили на эти дачи, чтобы купить букет цветов для учителей. Увидишь, бывало, хозяйку на участке и говоришь примерно так: «Фрау, битте, блюмен кауфен» (мол, продайте цветов). И фрау нарезает тебе огромный букет красивейших георгинов разных оттенков за пять марок. Ей говоришь: «О, фрау, генуг» (довольно, мол), а фрау все режет и режет.
Окончание следует.
