- Сегодня, в День памяти и скорби, мы вспоминаем всех, чью жизнь страшное 22 июня 1941 года раскололо на до и на после, – говорит заведующая Мелынской библиотекой Елена Склярова. – В наших архивах хранится множество воспоминаний земляков – и сегодня я хочу поделиться выдержками из этих записей.
Вот, например, воспоминания ветерана Великой Отечественной войны Трактирова Михаила Андреевича. Он родился 15 мая 1925 года в деревне Царицыно Мценского района, там же его и застала война. Оттуда будущего героя-орденоносца, а тогда 15-летнего юношу угнали оккупанты, о которых он отзывался не иначе как: «Звери были настоящие, детей рвали на куски». Подтверждений этих слов немало…
«Все эвакуированные работали на них (оккупантов, - Прим. ред.), - говорил Михаил Андреевич. - А не пойдешь, расстреливали на месте. Вот однажды помню случай: ровняли мы дорогу для машин, идет староста-немец (он немного говорил на ломаном русском языке): «Что, есть хотите? Сейчас повезут продукты на склад. Будут хлеб бросать, прошу вас, не берите» «…»
Он пошел дальше, а мы продолжили ровнять дорогу. Видим: едут машины, поравнялись с нами, стали бросать буханки хлеба. Мы-то помнили слова, а ребятишки малые побежали. Им и было-то по 5-6 лет, а немцем того и надо было – начали стрельбу, а сами хохочут. Когда машина проехала и скрылась за поворотом, мы подошли к детям, но они были мертвы. Едва успели подобрать три хлеба, а тут проклятый патруль. Нам еще долго не разрешали убрать трупы детей.
Помню и такой случай. «….» Была у нас на деревне лошадь, мы ее очень берегли. Она помогала всем деревенским. Вот однажды уехали мы за околицу, где-то километра два от деревни, за соломой. Со мной поехала девушка, лет 19-20. Нагрузили мы солому из омета, видим - идет по следу лошади немец, но без оружия. Шинель длинная. Идет, ноги у него заплетаются, падает, встает и опять идет. Дошел до нас и говорит, что ему нужна наша лошадь, а свою клячу он оставит нам. Сани наши новые тоже задумал взять. Шура мне шепчет, что не надо ему отдавать нашу лошадь. А фриц будто ее понял, начал ругаться и руками размахивать.
Я тогда молодой был, не стерпел и ударил его. Долго мы с ним катались по снегу, но потом все же я его укатал. Выбрался из снега – и к лошади. Помчались домой.
А часа через три пришел тот фриц – все же забрал нашу лошадь, сани и уехал…»
В августе 1943 года Михаил Андреевич был призван на фронт:
«Воевал я в Литве, Белоруссии, потом пошли дальше, на запад. Служил на Белорусском фронте, в 11 гвардейской дважды краснознаменной дивизии, в третьем отделении станкового пулемета 3-го пулеметного взвода, 3-й роты 33 гвардейского стрелкового полка.
Много раз доставлял секретные данные пакетами в штаб полка. Однажды, доставляя такой пакет, нарвался на немецкий патруль. Слышу, разговаривают близко, приближаются ко мне. Что делать, не знаю… Но очень нужно было доставить или уничтожить пакет, чтобы он не попал к врагу.
Кругом поле, вечер, где спрятаться - не знаю. Гляжу: передо мной воронка, а в ней наши убитые солдаты. Я их чуть вытащил, сам на дно, а мертвецов на себя затащил. Лежу ни жив ни мертв. Слышу, немцы подошли, чуть посветили фонариками. Думаю: «Все, конец». Стрелять они не стали, видимо, не хотели себя обнаруживать. Постояли, потолклись, пошли дальше. Я чуть переждал, вылез из воронки, гляжу, они идут - семь немцев. Так хотелось их в спину расстрелять, но ждали меня в штабе.
Я бежал, а слезы разбирали меня. Я не знал, откуда брались силы.
За эту доставку секретного пакета меня наградили орденом Славы III степени. Еще я награжден медалью «За боевые заслуги», «За отвагу».
Был ранен, до февраля 1946 года лежал в госпитале в городе Йошкар-Ола Марийской АССР. Сейчас живу в деревне Тросное. Мне часто снятся друзья фронтовые. «…». Не дай бог еще такой войны…»
